Метафизики выставляют против диалектической логики замечание о том, будто бы она отрицает необходимость соблюдения в суждениях правил логической непротиворечивости мысли. Цель этой критики – под видом защиты правил формальной логики отвергнуть главное в диалектике, то есть учение о развитии через преодоление противоречий.
Закон формальной логики о непротиворечивости суждений важен как принцип несбивчивого мышления, он указывает на необходимость логически непротиворечивого построения теорий, сигнализируя о неблагополучии, если такие противоречия возникают. Но за этими границами своей роли в качестве формального условия истины он перестает быть руководителем в познании, уступая место более существенным законам познания, соответствующим самому содержанию явлений и процессов, вскрывающим источники и движущие силы развития, изменения объективного мира.
«Логическая последовательность, – писал физик М. Борн, – есть чисто отрицательный критерий; без нее не может быть принята никакая система, но никакая система не приемлема только в силу того, что логически непротиворечива» (М. Борн. Физическая реальность. «Успехи физических наук», т. LXІІ, вып.2, июнь 1957 г., с.130).
Нельзя отбрасывать закон логической непротиворечивости в мышлении, как нельзя впадать в другую крайность – во имя торжества формальной логики отрицать объективность противоречий движения и развития, утверждая: либо ошибочна формальная логика, либо ошибочно положение об объективной противоречивости движения.
Здесь уместно проиллюстрировать критику подмены диалектических противоречий логическими в ленинской статье «О карикатуре на марксизм и об “империалистическом экономизме”» во взглядах Ю. Пятакова по вопросу о праве наций на самоопределение и борьбе за демократические свободы в условиях империализма. Этот автор доказывал, что в силу реакционного характера империализма борьба за самоопределение наций в условиях империализма бессмысленна, поскольку последнее так же неосуществимо, как рабочие деньги при товарном производстве. Он видел между категориями «империализм» и «самоопределение наций» логическую противоречивость.
Между двумя названными категориями, как и между империализмом и демократическими формами развития вообще существования глубокого противоречия Ленин не отрицает. Указав, что в суждениях не должно быть логических противоречий, он обращает внимание на анализ существа вопроса и доказывает, что вообще между капитализмом и демократией существует противоречие. «Демократическая республика, – указывает он, – противоречит “логически” капитализму, ибо “официально” приравнивает богатого и бедного. Это есть противоречие между экономическим строем и политической надстройкой. С империализмом у республики то же противоречие, углубленное или усугубленное тем, что смена свободной конкуренции монополией еще более “затрудняет” осуществление всяких политических свобод». Но значит ли это, что капитализм и демократия, как ни противоречат они друг другу, не могут совмещаться и не совмещаются?
Буржуазия, пишет Ленин, осуществляет свою власть в демократических республиках путем подкупа должностных лиц и союза правительства с биржей. То же самое происходит и при империализме, который еще больше противоречит демократии, он есть усиление реакции по всем линиям, включая политическую линию.
Монополистический капитал имеет в своем распоряжении еще больше средств для подчинения своим интересам любого, в том числе и демократического, государства. (Сегодня подчинение аппарата государств монополиям особенно заметно).
В другой статье Ленин вскрывает, в чем «основная логическая ошибка» Пятакова. Она состоит в том, что, видя реальные противоречия – империализм и демократия, империализм и самоопределение наций – последний разрывает живую связь между ними как несовместимыми, объявляя их «логически» несоединимыми. Раз империализм отрицает демократию, значит, по Пятакову, бессмысленно бороться за демократические свободы. Раз империализм враждебен независимости наций, значит, опять-таки, бесполезно бороться за нее в условиях империализма.
На что следует ленинский ответ: «Капитализм вообще и империализм в особенности превращает демократию в иллюзию – и в то же время капитализм порождает демократические стремления в массах, создает демократические учреждения, обостряет антагонизм между отрицающим демократию империализмом и стремящимся к демократии массами». «Свергнуть капитализм и империализм нельзя никакими, самыми “идеальными” демократическими преобразованиями, а только экономическим переворотом, но пролетариат, не воспитывающийся в борьбе за демократию, не способен совершить экономического переворота». «Социализм ведет к отмиранию всякого государства, следовательно, и всякой демократии, но социализм не осуществим иначе как через диктатуру пролетариата, которая соединяет насилие против буржуазии, т.е. меньшинства населения, с полным развитием демократии».
В упомянутой статье помещена ленинская критика позиции Пятакова, который выступал против тезиса о том, что в национальном вопросе рабочие угнетенных и рабочие угнетающих наций должны, добиваясь одной и той же цели, идти разными путями. Ленинскую постановку вопроса о том, что рабочие угнетающей нации должны бороться за право угнетенных наций на самоопределение, вплоть до отделения, а рабочие угнетенной нации должны бороться за единство с рабочим классом угнетающей нации, он называл «дуализмом».
Суждение это противоречиво, но это не «логическая» ошибка, оно отражает реальное жизненное противоречие. Положение рабочих угнетающих и рабочих угнетенных наций при капитализме различное и подход к решению национального вопроса должен отражать это различие, противоречие.
И то и другое: и признание диалектических противоречий развития, и недопустимость никакой логической путаницы, – так решается вопрос в отношении ошибочной альтернативы: либо то, либо другое. Действительная наука с необходимостью должна выразить свой предмет диалектически, в его движении и развитии (См. Розенталь М.М. Принципы диалектической логики. 1960.- С.316-324).
Этой необходимости крайне важно подчинить юридическую науку, в особенности науку о праве, которая никак не может выбраться на дорогу диалектического постижения своего предмета, запутываясь все больше и больше в паутине логических противоречий.
* * *
Надо заметить, философы и теоретики права, постигая свой предмет, всё никак не решатся исследовать феномен права, задействовав арсенал логики разума. Конечно, куда привычнее и поэтому легче оперировать формальной, то есть рассудочной логикой, чем напрягая ум, осваивать очень непростые и не всегда понятные категории и приемы диалектической, то есть разумной логики. Потому множественные дефиниции права и различные правовые теории всё еще слабо приближаются (и приближаются ли?) к истине.
В самом деле, о какой диалектике права, о каком его развитии можно вести речь при отсутствии даже намека на основное противоречие права? В лучшем случае мы узнаём от ученых-юристов о противоречивых положениях правовых актов, о правовых коллизиях и т.д., то есть о существовании в праве логических противоречий, но не диалектических внутренних противоречий в нем, являющихся источником самодвижения права, его саморазвития.
Теоретики ограничивают развитие права деятельностью законодателя, который пытается нормативно регулировать всё новые группы общественных отношений и устранять логические противоречия между уже существующими нормами. При этом ни законодатель, ни ученые-правоведы не ориентируются на внутренние противоречия права, как на источник его развития, разрешение которых и составляет действительное правовое развитие общества.
А между тем право пронизано такими противоречиями. Отметим лишь некоторые из них.
Первое – противоречие на уровне субъекта права, по терминологии диалектической теории права «субъектного права». Это право выступает как притязание и как правомочие, то есть как правомочное притязание. Между этими определениями существует исходное противоречие права как явления. Это противоречие на уровне элементарной «клеточки» права ( в общем учении о праве ему посвящено исследование субъектного права).
Следующее противоречие содержится в правовом отношении «право – обязанность», противоречие между общественными формами организации субъективного волеизъявления «субъектное право» - «правовая обязанность». Оно выступает как выражение базисного противоречия на уровне интересов владельца и не-владельцев.
Противоречие в норме права – между ее гипотезой (условиями) и диспозицией (правоотношением «право-обязанность»), то есть противоречие между сущим (наличными условиями) и должным (нормативным правилом). На уровне права в целом указанное противоречие выступает как противоречие идеального правопорядка (определенного нормами положительного права) и правонарушений (актов "отрицательного права").
Утверждение должного (идеального) правового порядка в качестве действительного (реального) порядка в обществе является целью права как нормативного способа социального управления. Эта цель конкретизируется в правовой политике государства, которой определяются стратегия и тактика правового развития страны, цели и ход правовых реформ (см. на сайте о понятии правовой реформы «Правовая реформа»). А тем средством, которым реализуется цель права, является правовая техника, в качестве необходимого способа разрешения (снятия) отмеченных противоречий.
Обо всем этом можно узнать из общего учения о праве (см. на сайте «Диалектика права»). Увы, современная теория права остается беспомощной в данном вопросе, не будучи в состоянии выбраться из той методологической «ямы», в которую она свалилась, отвергнув диалектический материализм. (см. на сайте «Марксизм в контексте отрицания»).
Только через разрешение противоречий права происходит историческое развитие данного определяющего способа социального управления. Непониманием этого во многом объясняется современный мировой кризис управления.