В представлениях о демократии, опубликованных на сайте (см. «Заметки о демократии»), высказано, кажется, столько, что и добавить к этому нечего.
Сказано, в частности, о популярности демократии и приверженности ей большинства политических идеологий. Упомянуто также об идеологических разновидностях демократий: либеральной, социальной и народной демократии.
Либеральная демократия характерна для западных стран, где в приоритете такая власть народа, при которой он, народ, представляет не коллективного субъекта власти, а множество отдельно взятых индивидуумов, право каждого из которых выше права их общности. Управление со стороны большинства ограничено правами меньшинств и, в особенности, священным и неприкосновенным правом частной собственности индивида.
Социал-демократия, особенно европейского толка, справедливо обвиняет либеральных демократов в неравном отношении к богатым и бедным, которое дает возможность первым определять государственную политику в собственных своих интересах. Это уже не демократия, не действительное народовластие, при котором каждый человек более-менее в равной степени влияет на власть. Для этого необходимо перераспределить богатства на началах равенства, взять под государственный контроль природные ресурсы и основные средства производства.
Народную демократию связывают с коммунистическим представлением о демократическом идеале, как об управлении народа под началом компартии ради благополучия рабочего большинства. Сегодня этот взгляд с лидерами КНР разделяют коммунистические лидеры Кубы, Вьетнама и КНДР.
Откуда проистекают указанные различия в «оттенках» демократии и что ждет каждую из этих разновидностей демократии и вообще демократию как таковую в будущем? Вопросы, которые, кажется, становятся все более и более актуальными в свете нынешних мировых событий.
+++
Прежде всего, возникает вопрос: почему именно эти три демократические формы выделяют обществоведы и почему в такой именно последовательности?
Можно предположить, что в названных формах демократии отражаются три последовательных периода в историческом развитии капитализма, а именно (условно говоря): «детство» и «юность», «зрелость», «старость».
На «детско-юношеском» этапе капитализму была наиболее близка именно либеральная демократия с ее свободой личности и юридическим равенством, как идеология, отвергающая феодализм с его сословным неравенством. Отсюда известные лозунги буржуазных революций о свободе, равенстве и братстве.
Правда, с «братством» что-то не срослось, так как юридическое равенство было, конечно, хорошей штукой, но социального равенства не обеспечивало. Если люди труда и были формально свободными и юридически, по видимости, равными, то в экономическом и политическом отношении им было далеко до буржуазных «хозяев жизни».
Естественно, представители трудящихся классов выдвигают свои лозунги, главным из которых становится требование социального равенства. Отсюда, в противовес либеральной демократии, появляется идея социальной демократии. Последняя бурно развивается в период «зрелости» капитализма, в особенности, в западноевропейских странах и США.
В результате классовых сражений пролетариата с буржуазией, острейшей формой которых стала вторая мировая война, изменилась политическая карта Европы и мира. Часть европейских стран по примеру СССР встали на путь социалистического строительства, а остальная их часть под патронатом США продолжали развивать капитализм в условиях получившей мощный стимул от прошедшей войны научно-технической революции (НТР). В остальном мире идет распад колониальной системы, всё новые страны встают перед выбором своего пути развития.
В середине ХХ века западный капитализм, «оседлав» НТР, обретает своего рода «вторую молодость». Положение трудящихся в западных странах заметно улучшается, не в последнюю очередь благодаря эксплуатации ресурсов прежних колоний. Это открывает возможность внедрить в массовое сознание и ввести в политико-идеологический лексикон термин «социальное государство».
Ввиду таких перемен в западном обществе противостояние либеральной демократии и социал-демократии смягчается, происходит их «конвергенция», в результате которой эти две формы демократии становятся все менее отличающимися одна от другой, притупляя остроту классовой борьбы между трудом и капиталом.
Одновременно более последовательная социал-демократия «приживается» в восточноевропейских странах и за пределами европейского континента, в странах, которые выбрали путь развития, отличный от капиталистического, при этом трансформируясь в народную демократию.
Народная демократия более-менее успешно развивалась до конца 80-х годов, до завершения НТР и строительства социализма в СССР. В последующие три десятилетия происходит регресс социализма в экономическом, политическом и идеологическом развитии, а вместе с ним - отступление народной демократии под напором либерализма.
+ + +
Современный капитализм переживает период своей «старости». Кризисы и конфликты, подобно старческим хроническим болезням, всё больше донимают слабеющий «организм» монополистического капитализма.
Пытаясь любыми средствами сохранить старый строй от его разрушения, верхушка мировой олигархии цепляется за либеральную идею как «эликсир молодости» капитализма, правдами и неправдами навязывая эту идею вместе с либеральной демократией всему человечеству.
Однако если «зрелый» капитализм держала «в тонусе» классовая борьба и, соответственно, борьба либеральной и социал-демократической идеологий, то с приходом «старости» и ослаблением социал-демократического движения и либеральная идеология, лишившись конкуренции, всё больше слабеет и чахнет.
А так как кризисные явления в капиталистическом мире далее только нарастают, либеральным демократиям ради самосохранения по необходимости приходится от силы своей идеи обращаться к идее силы, чаще опираясь на фашиствующие элементы общества, силовые методы управления и военно-силовое решение проблем.
Так было в период, предшествующий началу НТР середины прошлого века, так происходит и в последние два десятилетия, в канун разворачивающейся новой НТР, ведущей к новому технологическому укладу.
При этом давно выродившаяся социал-демократия, оказавшись в одном лагере с либеральными демократами, уже не в силах, как в прежние времена, противостоять либеральному насилию над обществом. Тем более не имеют сил противостоять напору империалистического либерализма т.н. «молодые демократии» из числа бывших стран народной демократии и союзных республик бывшего СССР, в которых более-менее развитой социал-демократии на момент их возвращения в мир капитала не было вообще.
_________
Это обстоятельство связано с ломкой социально-классовой структуры в указанных странах, разделением прежнего общества трудящихся на классовые структуры. Если одна какая-то часть общества присваивала средства производства в частную собственность, то остальная его часть превращалась в пролетариат. При этом для частных собственников стала неизбежной дифференциация их в довольно короткие сроки на мелкую, среднюю и крупную буржуазию, с появлением олигархов, захвативших в своих странах господство в экономике и политике и попавших почти сразу под власть и контроль более крупных транснациональных хищников.
Понятно, что в таких условиях партийно-политическое строительство стало весьма непростым делом. Еще в начале прошлого века, более ста лет назад В.И. Ленин указывал, что «в капиталистическом обществе даже передовой класс, пролетариат, не в состоянии создать партии, охватывающей весь класс, – а про весь народ вообще нечего и говорить». По его словам, организация народа без указания на известные демократические партии или течения – «пустая, лживая, вредная фраза» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. т.11. с.361).
Естественно, на этой зыбкой классовой почве в бывших странах народной демократии формирование демократических партий, да еще с навязанным олигархией общественному сознанию так называемым экономическим, политическим и идеологическим «плюрализмом» (как способом лучшей реализации извечного властного принципа «разделяй и властвуй»), – в таких условиях, разумеется, могла возникнуть только карикатурная многопартийность (см. «К проблемам партийного строительства»).
Но при такой политической организации общества, с таким субъектом и методами управления капиталистическому строю нет перспективы выбраться из кризисного состояния. А вхождение человечества в период очередной НТР лишь умножит социальную динамику и обострит «болезни» престарелого капитализма.
Потому нет никаких гарантий того, что современному капитализму уготована спокойная «старость», и что агрессивный империализм не потянет человечество в новый общественно-экономический уклад жизни, сопротивляясь ему, через разрушительные потрясения.
+ + +
Известно, что капитализму удалось победить феодализм благодаря тому, что буржуазия, как класс, взяла на вооружение идею равенства; пусть равенства лишь только юридического, формального, тем не менее даже в таком виде идею, отвечавшую интересам всех (кроме, конечно, дворянства) сословий, в том числе интересам трудящихся. А так как юридическое равенство дает возможность представителям трудящихся участвовать в государственной власти, то они выступили как ударная сила буржуазного восстания против феодального строя.
Но, допустив представителей пролетарского большинства к участию (пусть и органиченому) в управлении государством, буржуазия тем самым была вынуждена признать необходимость демократии, причем не для одного лишь завоевания ею власти, но и для включения демократического элемента в процесс управления обществом.
Необходимость в демократическом элементе вызвана объективно тем, что капитализм разделяет общество, во-первых, на классы-антагонисты, на собственников и пролетарские массы, эксплуатируемые ими; во-вторых, тем, что в самой буржуазии в силу рыночной конкуренции образуются три своих класса с особыми интересами – крупная, средняя и мелкая буржуазия. Эти интересы так или иначе противоречат друг другу, а противоречия выливаются в политическую борьбу этих "внутри-классов" между собой.
А поскольку наиболее массовыми в капиталистическом обществе остаются трудящиеся классы, то все эти отряды буржуазии вынуждены в их взаимной внутриклассовой борьбе обращаться за поддержкой к пролетарским массам. Но теперь буржуазия вынуждена к этому не ради перехвата власти у чужого класса, а для удержания своей власти в руках тех или иных групп, более того, даже для политических «разборок» между разными группировками внутри одной группы, особенно на этапе империализма при «разборках» олигархов.
И тут в ход идет испытанный метод привлечения в помощь народного элемента, под фальшивыми лозунгами «борьбы за демократию», за народовластие и т.п.
В последние три десятилетия, пожалуй, мало найдется примеров государственного переворота в какой-либо стране, который империалистические воротилы организовали бы и осуществили не «в интересах утверждения демократии», а ради чего-то другого (разве что под предлогом "борьбы с терроризмом", да и там порой под раздачу почему-то попадают антиимпериалистические правительства).
И все это при том, что для монополистического капитала демократия есть по определению первейший враг. Но необходимость вынуждает, приходится изворачиваться как только возможно в идеологических ухищрениях, чтобы "хозяевам жизни" выставлять себя перед народами в качестве ярых поборников демократии. Разумеется, на словах...
Вот так с момента его рождения капитализм оказался в «демократической ловушке», в которую он сам себя загнал в силу исторической необходимости.
* * *
Об одном демократическом лозунге.
В связи с этим, встает вопрос о том, как долго трудящиеся классы будут потреблять «демократическую лапшу», предлагаемую им «хозяевами жизни», и как обществу освободиться от той «демократической ловушки», в сетях которой запутался капитализм. Для ответов на эти вопросы вернемся к началу прошлого века, когда империализм только утверждался, а социал-демократия еще не стала на путь конвергенции с либеральной демократией.
«Ошибочно было бы думать, что революционные классы всегда обладают достаточной силой для совершения переворота, когда этот переворот вполне назрел в силу условий общественно-экономического развития. Нет, общество человеческое устроено не так разумно и не так “удобно” для передовых элементов. Переворот может назреть, а силы у революционных творцов этого переворота может оказаться недостаточно для его совершения, – тогда общество гниет, и это гниение затягивается иногда на целые десятилетия».
Далее автор переходит к лозунгу «революционное самоуправление народа», его общему значению.
«Допустим, – рассуждает он, – речь идет не о демократическом, а о социалистическом перевороте. Кризис зреет, близится эпоха диктатуры пролетариата. И вот, оппортунисты выдвигают на первый план лозунг: потребительные общества, а революционеры – лозунг: завоевание политической власти пролетариатом. Оппортунисты спорят: потребительные общества – реальная сила пролетариев, завоевание реальной экономической позиции, настоящий кусочек социализма; вы, революционеры, не понимаете диалектического развития, этого перерастания капитализма в социализм, этого проникновения ячеек социализма в недра самого капитализма…
Да, отвечают революционеры, мы согласны, что потребительные общества есть в известном смысле кусочек социализма. Во-первых, социалистическое общество есть одно большое потребительное общество с планомерно организованным производством для потребления; во-вторых, социализм неосуществим без мощного, многостороннего рабочего движения, а одной из этих многих сторон неизбежно являются потребительные общества. Но дело-то не в этом. Пока власть остается в руках буржуазии, до тех по р потребительные общества – жалкий кусочек, никаких серьезных перемен не гарантирующий, никакого решительного изменения не вносящий, иногда даже отвлекающий от серьезной борьбы за переворот…
Итак, потребительные общества – кусочек социализма. Диалектический процесс развития действительно всовывает еще в пределах капитализма элементы нового общества, и материальные, и духовные элементы его. Но социалисты должны уметь отличать кусочек от целого, должны выставлять своим лозунгом целое, а не кусочек, должны противопоставлять коренные условия действительного переворота тем частичным штопаниям, которые нередко сбивают борцов с истинно революционного пути…
Вот то же самое и с лозунгом: “революционное самоуправление” в эпоху демократического переворота. Мы не против революционного самоуправления… Демократический переворот был бы невозможен без мощного и многостороннего демократического движения, а одной из этих многих сторон является движение в области самоуправления… Оппортунисты социал-демократии и накануне социалистического и накануне демократического переворота имеют дурную привычку носиться, как с писаной торбой, с одним из мелких кусочков великого процесса, возводя этот кусочек в целое, соподчиняя этому кусочку целое, уродуя этим целое, превращаясь в силу этого в прихвостней непоследовательных и трусливых реформистов.
Диалектика стихийного процесса, который всегда и обязательно бывает запутанным, не оправдывает путаницы логических заключений и политических лозунгов, которые довольно часто (но нет обязательно) бывают путаные». (См. Ленин В.И. Полн. собр. соч. т.11. – с. 369-372).
_________
Эти рассуждения, очевидно, можно назвать определяющими не только для различения последовательных социал-демократов и «конвергентных» (то есть, оппортунистов), но и необходимыми для более глубокого понимания отношений социал-демократических партий и народно-демократических партий в процессе утверждения в современном обществе демократического государства, каковыми объявляют свои государства сегодня новые конституции, хотя и без достаточных оснований.
Название «республика» с прилагательными «социалистическая», «народная» или «демократическая» еще не есть таким основанием, оно должно получить материальное оправдание в реальной социально-политической практике…