Лет двести тому назад великий Гегель подметил такую интересную вещь, как странная повторяемость исторических событий. Так, если первый раз они представляются как трагедия, то их повторение является уже жалкой пародией, или фарсом. После него на эту странность обращал внимание также Маркс, к примеру, в его работе «18 брюмера Луи Бонапарта».
С тех пор, как говорится, утекло много воды, но тем не менее в последнее десятилетие ХХ ст. в странах бывшего социалистического лагеря произошли исторические события, напомнившие давнюю практику ХІV-ХV в.в. Речь идет о процессах приватизации в бывших республиках социалистической ориентации.
Этому вопросу отчасти уже была посвящена одна из публикаций данного сайта (См.: «Приватизация = антигосударственная политика?»). Однако есть один очень важный момент, который нынешние либеральные идеологи и политики совершенно определенно скрывают от населения своих стран.
Представив вообще приватизацию как безобидный «процесс перераспределения национального богатства» от государственного (конечно же, неэффективного) к частному (понятно, высокоэффективному) сектору национальной экономики (разумеется, ради повышения эффективности последней, во имя и для блага всех граждан данной страны), хитроумные проповедники свободы собственности частных лиц и невмешательства государства в их экономическую деятельность (всё это красиво изображая на бумаге), как обычно, «забыли про овраги».
В итоге начавшееся в продолжение нескольких десятилетий более-менее сознательное хозяйствование стран, вставших на социалистический путь развития, было в удивительно короткий срок свернуто и заменено незрячим движением их в неопределенную будущность, к которому почему-то должен был, как тот Моисей, непременно привести «свободный рынок».
И все это свершалось под сопровождение фальшивого пения либеральных «сирен» о «национальном самоопределении», о «свободе личности», «общечеловеческих ценностях» и прочих «заманухах».
О чем же «забыли» предупредить население их стран ретивые приватизаторы?
+ + +
Ответ на данный вопрос дает, как ни странно, более полутора столетий тому назад известный (и, как оказалось, увы - неизвестный) «Капитал».
В этом своем труде Карл Маркс, характеризуя «мрачное европейское средневековье», предшествующее буржуазному обществу, отмечал: «Вместо нашего независимого человека мы находим здесь людей, которые все зависимы – крепостные и феодалы, вассалы и сюзерены, миряне и попы. Личная зависимость характеризует тут как общественные отношения материального производства, так и основанные на нем сферы жизни. Но именно потому, что отношения личной зависимости составляют основу данного общества, труду и продуктам не приходится принимать отличную от их реального бытия фантастическую форму. Они входят в общественный круговорот в качестве натуральных служб и натуральных повинностей.
Непосредственно общественной формой труда является здесь его натуральная форма, его особенность, а не его всеобщность, как в обществе, покоящемся на основе товарного производства. Барщинный труд, как и труд, производящий товар, также измеряется временем, но каждый крепостной знает, что на службе своему господину он затрачивает определенное количество своей собственной, личной рабочей силы…
Таким образом, как бы ни оценивались те характерные маски, в которых выступают средневековые люди по отношению друг к другу, общественные отношения лиц в их труде проявляются во всяком случае здесь именно как их собственные личные отношения, а не облекаются в костюм общественных отношений вещей, продуктов труда… При древнеазиатских, античных и т.д. способах производства превращение продукта в товар, а следовательно, и бытие людей как товаропроизводителей играют подчиненную роль, которая, однако, становится тем значительнее, чем далее зашел упадок общинного уклада жизни.
Собственно торговые народы существуют, как боги Эпикура, лишь в межмировых пространствах древнего мира или – как евреи в порах польского общества. Эти древние общественно-производственные организмы несравненно более просты и ясны, чем буржуазный, но они покоятся или на незрелости индивидуального человека, еще не оторвавшегося от пуповины естественнородовых связей с другими людьми, или на непосредственных отношениях господства и подчинения. Условие их существования – низкая ступень развития производительных сил труда и соответственная ограниченность отношений людей рамками материального процесса производства жизни, а значит, ограниченность всех их отношений друг к другу и природе. Эта действительная ограниченность отражается идеально в древних религиях, обожествляющих природу, и народных верованиях».
«Капиталистическое отношение, – указывает далее автор, – предполагает, что собственность на условия осуществления труда отделена от рабочих. И как только капиталистическое производство становится на собственные ноги, оно не только поддерживает это разделение, но и воспроизводит его в постоянно возрастающем масштабе. Таким образом, процесс, создающий капиталистическое отношение, не может быть ничем иным, как процессом отделения рабочего от собственности на условия его труда, – процессом, который превращает, с одной стороны, общественные средства производства и жизненные средства в капитал, с другой стороны – непосредственных производителей в наемных рабочих.
Следовательно, так называемое первоначальное накопление есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства. Он представляется “первоначальным”, так как образует предысторию капитала и соответствующего ему способа производства.
Экономическая структура капиталистического общества, – продолжал Маркс, – выросла из экономической структуры феодального общества. Разложение последнего освободило элементы первого. Непосредственный производитель, рабочий, лишь тогда получает возможность распоряжаться своей личностью, когда прекращаются его прикрепление к земле и его крепостная или феодальная зависимость от другого лица. Далее, чтобы стать свободным продавцом рабочей силы, который несет свой товар туда, где имеется на него спрос, рабочий должен был избавиться от господства цехов, от цеховых уставов об учениках и подмастерьях и от прочих стеснительных предписаний относительно труда.
Итак, исторический процесс, который превращает производителей в наемных рабочих, выступает, с одной стороны, как их освобождение от феодальных повинностей и цехового принуждения; и только эта одна сторона существует для наших буржуазных историков. Но, с другой стороны, освобождаемые лишь тогда становятся продавцами самих себя, когда у них отняты все их средства производства и все гарантии существования, обеспеченные старинными феодальными учреждениями. И история этой их экспроприации вписана в летописи человечества пламенеющим языком крови и огня.
Промышленные капиталисты, эти новые властители, должны были, со своей стороны, вытеснить не только цеховых мастеров, но и феодалов, владевших источниками богатства. С этой стороны их возвышение представляется как плод победоносной борьбы против феодальной власти с ее возмутительными привилегиями, а также и против цехов и тех оков, которые налагают цехи на свободное развитие производства и свободную эксплуатацию человека человеком…
Исходным пунктом развития, создавшего как наемного рабочего, так и капиталиста, было рабство рабочего. Развитие это состояло в изменении формы его порабощения, в превращении феодальной эксплуатации в капиталистическую. Для того чтобы понять ход этого процесса, нам нет надобности забираться слишком далеко в прошлое. Хотя первые зачатки капиталистического производства спорадически встречаются в отдельных городах по Средиземному морю уже в ХІV и ХV столетиях, тем не менее начало капиталистической эры относится лишь к ХVІ столетию. Там, где она наступает, уже давно уничтожено крепостное право и поблекла блестящая страница средневековья – вольные города.
В истории первоначального накопления эпоху составляют перевороты, которые служат рычагом для возникающего класса капиталистов, и прежде всего те моменты, когда значительные массы людей внезапно и насильственно отрываются от средств своего существования и выбрасываются на рынок труда в виде поставленных вне закона пролетариев. Экспроприация земли у сельскохозяйственного производителя, крестьянина, составляет основу всего процесса» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т.23. с. 87-90 ).
Продолжение следует